Ребёнок среди стариков. О спектакле "Пролетая над гнездом кукушки" театра "Ленком Марка Захарова"

Чаще всего бывает так, что спектакль либо живёт долгие годы и десятилетия, радуя зрителей разных поколений, либо "умирает" очень скоро после своего "рождения", почти никому не запомнившись.
А у спектакля "Пролетая над гнездом кукушки" (16+) судьба не совсем обычная. Мало того, что он сменил не одно название (постановка Александра Морфова по роману Кена Кизи в разное время называлась "Затмение" и "А этот выпал из гнезда"), так ещё и "место жительства" поменял, уйдя из-под крыши родного "Ленкома" в Театр Сатиры.

Многие зрители до сих пор не понимают, почему Марк Анатольевич Захаров снял этот спектакль с репертуара театра, носящего теперь его имя. Но "Пролетая над гнездом кукушки. Затмение" (именно так сейчас звучит полное название) — единственный спектакль, поставленный НЕ Захаровым, который так долго (13 лет, 2005-2018) жил на Ленкомовской сцене. И хотелось бы верить в его не менее долгую и счастливую жизнь на новом месте...
Возможна ли такая жизнь для спектакля, если его герои заведомо несчастны и обречены (почти все) на смерть? Да и сюжет непростой. Едва ли он придётся по душе тем зрителям, для которых театр — не столько пища для ума, сколько один из видов отдыха. Приходящие в театр отдохнуть, а не задуматься, как правило, остаются недовольны постановкой. Им неприятно видеть на сцене психиатрическую лечебницу и её пациентов, погружаться во внутренний мир душевно нездоровых людей. Ведь всё это — недуги, горе, боль, равнодушие — есть и в повседневной жизни, а зрителю, ищущему в театре отдохновение, так хочется от повседневности отвлечься...
Но львиная доля успеха любого сценического действа заключается в актёрском составе. А с этим у "Затмения" всё в порядке — главных героев играют самые "звёздные" ленкомовцы — Александр Лазарев-мл. (Макмерфи), Елена Шанина (медсестра Рэтчед), Андрей Леонов (Чезвик), Иван Агапов (Мартини)... Каждый из актёров вносит в своего героя что-то своё и собственной энергетикой (а она у каждого из тех, кто занят в этой постановке, сильна невероятно) дополняет внутренний мир персонажа, в образе которого выходит на сцену.

Чем может быть интересен внутренний мир пациента психиатрической больницы? В общем-то, ничем, потому как методы лечения в подобных учреждениях накладывают свой отпечаток на личность, сводя на "нет" уникальность этой самой личности. Здесь неважно, каким ты был ДО. Здесь все похожи друг на друга. Нет весёлых и печальных, жестоких и добрых, романтиков и прагматиков. Все одинаковые. Человек привыкает ко всему. К чему-то плохому — тоже, просто на это требуется чуть больше времени. Герои Кена Кизи, перенесённые на театральную сцену режиссёром Александром Морфовым, привыкли быть одинаковыми. Эта одинаковость (а точнее, привычка к ней) и удивляет нового обитателя палаты №6 — Макмерфи. Он попал сюда прямиком из тюрьмы, куда угодил за растление малолетней. Ему — бунтарю, весельчаку, привыкшему жить "на всю катушку" — непривычно видеть людей спокойных, смиренных, смирившихся со своей участью и нашедших в ней комфорт. Для Макмерфи комфорт заключается в другом: "Открытая машина, долгая дорога, чуть-чуть денежек в кармане, рядом девочка красивая — вот это для меня!".

Помимо привыкания к чему-либо человек обладает ещё одной занятной способностью — в любом месте создавать для себя максимально комфортные условия жизни. Этим и занялся главный герой по прибытии "с корабля на бал" (т.е., из колонии в психбольницу). Он тотчас начал играть с соседями по палате в карточные игры, курить и вести отнюдь не светские беседы. Cтоит отметить, что в общении герои спектакля используют нецензурную брань (её совсем немного, но всё-таки) и отдельные слова, которые в обществе считаются неприличными. Отсюда возрастное ограничение действа — 16+. Но и чрезмерно впечатлительным зрителям старше 16-и лучше воздержаться от похода на "Пролетая над гнездом кукушки", поскольку для их слуха всё это будет равно скрежету металла по стеклу.

Остальные пациенты поначалу опешили от такой дерзости новенького, но довольно быстро заразились его азартом. Даже Вождь (Сергей Пиотровский) нарушил своё многолетнее молчание, почувствовав себя рядом с этим заводным и беззаботным хулиганом в безопасности. Впрочем, это, как и дальнейшие повороты сюжета, прекрасно известно тем, кто читал одноимённую книгу или смотрел фильм с Джеком Николсоном в главной роли.

А спектакль примечателен тем, что в нём особенно чётко ощущается контрастность характеров Макмерфи и остальных пациентов учреждения. Он храбр и дерзок, они — бесправны и запуганы. Но храбрость и дерзость героя обусловлена лишь тем, что он (поскольку недавно в рядах сумасшедших) пока не понимает, куда попал. Поэтому и озадачивает застенчивого Билли (Алексей Скуратов), которого заикание делает ещё более жалким: "Ты-то, в отличие от них, молодой, тебе бы сейчас надо в открытой машине с девушками кататься, а ты здесь, среди психов!". Скромняга Билли, отвечая ему, предстаёт перед зрителем совершенно другим — зрелым, трезвомыслящим. И, увы, рано повзрослевшим: "Тебе легко говорить! Думаешь я не хотел бы так — в открытой машине, с девушкой?! Надо мной всю жизнь смеялись! Ты не знаешь, каково это, когда над тобой смеются! Потому что ты сильный, ты большой!".

Да, Макмерфи сильный и большой. Внешне. Но внутри — сущий ребёнок. И его внутренняя детскость особенно бросается в глаза на фоне его соседей по палате, которые повзрослели/постарели на целую жизнь за годы, проведённые в больнице. "Ребёнку" не под силу понять "стариков". Поэтому он так отчаянно бунтует, пытаясь научить их видеть реальность своими, детскими глазами. Разбивает стекло на медицинском посту, отвоёвывает право на просмотр спортивного матча, приглашает в больницу своих подружек — девушек лёгкого поведения... Как маленький мальчик, он вновь и вновь "суёт пальцы в розетку", пытаясь сломать устоявшийся больничный режим, пробудить в медиках (особенно в медсестре Ретчед) человеческие чувства, такое же детское мировосприятие.

Но до Рэтчед не достучаться. Она работает здесь много лет. Она — такой же "старик", как пациенты. И, подобно тому, как старик грозит пальцем расшалившемуся малышу, угрожает Макмерфи различными наказаниями...
Хэппи-энда не будет. Его не запланировал ни автор книги, ни режиссёр спектакля. Но и "полного затмения" тоже не случится. Ведь ребёнок, коим был внутри Макмерфи, сумел-таки прикоснуться к сердцам "психов" — одиноких и никому не нужных, как кукушкины птенцы.